Муза запретила мне брать деньги за музыку под страхом смертной казни: лидер группы «Кёльн» о творчестве, Летове и Омске как центре интеллектуализма

«Кёльн» — омская группа, которая возникла почти три десятилетия назад. Стиль — ретро-wave, направление — ретро-футуризм. Её основатель Юрий Куприянов — экономист, бывший участник «Новых Европейцев» и один из старейших членов омского рок-клуба. Мы побеседовали с ним о трансформации Köln в «Кёльн», академии новой волны, «железном занавесе», творчестве Летова, локальной сцене тех времён, современной музыке, научной деятельности и других авторских проектах.

Проект образовался в сентябре 1993 года из части коллектива «Новые Европейцы» под руководством Куприянова. Изначально он назывался Köln — по имени германского города, в котором в конце 70-х ставил новый европейский звук многим британским группам в своей студии Конни Планк (Conny Plank). Коллектив соединил электронную и рок-музыку, ориентируясь на британскую сцену конца 70-80-х годов — пост-панк и новую романтику. Все песни исполняли на английском языке.

В стартовый состав входили:

• Юрий Куприянов — вокал, автор;
• Дмитрий Магонов — гитара, духовые инструменты;
• Александр Лукин — ударные;
• Евгений Мамичев — бас-гитара;
• Андрей Алёхин — клавиши (присоединился позже).

В таком формате группа проработала до 1995 года. В 2002 году Юрий реанимировал проект, который получил название NeoKöln и стал сольным творчеством автора. Концепция претерпела фундаментальные изменения — с этого момента текста писались на русском языке. Закрылся он в 2008 году. Во второй раз инициативу возродили в 2010 году в рамках развития на новом уровне предшествующей группы NeoKöln, но уже как «Кёльн», и она существует по сегодняшний день.
Юрий, вы начинали в конце 80-х, когда «железный занавес» только падал и внутрь страны проникала зарубежная культура. Как тогда обстояли дела с прослушиванием мировых звёзд и обучением новым для советских людей музыкальным направлениям?

— «Железный занавес» — не знаю был ли он вообще, поскольку каких-либо проблем с зарубежной музыкой в Омске не было никогда. Насколько я понимаю, а уж в Питере и Москве тем паче. И если одно поколение моих сверстников воспитывалось на классической рок-музыке, в том числе прог-роке, хард-роке, то я, скорее, на электронной — диско, краут-рок в начале 80-х — Giorgio Moroder с Донной Саммер, Kraftwerk, Telex, Sparks, Rockets и т. д. Конечно же, в слушательский трек-лист входила классика — пластинки The Rolling Stones, Creedence, Beatles, на катушках Led Zeppelin и прочий шлак-рок. Кто-то тогда бредил гитарными делами — я синтезаторами, ну и, естественно, изучал всё путное, что выходило в конце 70-х в электронике. Это были годы 1981-1983. В 1982 году впервые услышал Human League, Men at Work, Hot Space Queen (их полную дискографию все советские подростки могли послушать с 1973 до 1982 года включительно). Были студии звукозаписи, друзья и знакомые, тиражировавшие тонны западной музыки. На нашу мы ходили, когда кто-нибудь приезжал в город — помню, «Диалог» Кима Брейтбурга слушали всем классом в помещении, где сейчас «Пятый театр». Поэтому «железный занавес», на мой взгляд, — это миф.
Как начался ваш музыкальный путь? Откуда взялась любовь к этому занятию?

— Космическая музыка на синтезаторах воодушевляла сочинять мелодии. Ещё в школе, 1982 году, при отсутствии синтезаторов на простом пианино «Иртыш» написал свою космическую оперу, впоследствии в 2000-х оформил её в электронике и издал на лейбле Олега Грабко «Бомба-Питер» в 2020 году. Альбом называется «В простор планетный» (по одноимённой фантастической повести Абрама Палея). Две мои самые ранние композиции — «Позывные Сатурна» и «Звёзды зовут».

После окончания срочной службы в рядах Советской армии, в 1988 году, в лабе легендарной фигуры омского рока Джефа записал гитарный альбом из 12 песен «Трубач у ворот зари» — отсылка к Pink Floyd (жаль, что альбом, хорошо записанный, был утерян). Там же, кстати, свой «Красный альбом» писал Летов.

Чем вы занимались, где выступали до создания группы Köln?

— В 1990 году познакомился с основателем омского панк-рока Иваном Моргом, группа которого «Новые Европейцы» переживала вынужденную паузу. К тому времени я уже написал два альбома — «Безумные мысли» (подражание The Rolling Stones) и «Индустриальные звёзды» (крышу серьёзно в 1987-1988 отшибло от Depeche Mode). К моменту знакомства с Моргом, который, послушав песни, сказал: «О, да это нью-йоркский панк-рок» (про песню «Чёрный четверг»). К тому времени по Омску ходила кассета, где на одной стороне был записан альбом «Пик-Клаксона» — «КомПот Дебил Децибел» и так далее, а на оборотной стороне — мой альбом «Безумные мысли» (сохранившиеся записи этих двух моих альбомов можно послушать в моём персональном паблике). К моменту знакомства с Моргом уже начал дружить с Женей Лищенко («Пик-Клаксон»). После знакомства с Моргом и его коллекцией «новой волны» безоговорочно и до сих пор являюсь адептом New Music (в терминологии британского критика Айры Роббинса и его известной музыкальной энциклопедии). На основе моего музыкального репертуара с Моргом реанимировали его группу «Новые Европейцы», с которой я выпустил 2,5 альбома (в том числе последний на английском языке Invasion). Группа «Новые Европейцы» после рок-фестиваля в ДК ОЗКМ летом 1991 года была признана лучшей группой Омска. Нам предоставили студию городского радио для записи первого альбома, который мы записывали в дни ГКЧП 19–21 августа 1991 года, а потом поехали на фестиваль в Славгороде. Это положение группы № 1 продлилось до конца 1992 года, когда я покинул эту группу и основал свою — Köln.
Расскажите подробней про группу «Новые Европейцы». Чем она была уникальна и насколько была культовой?

— «Новые Европейцы» — проект основателя омского панк-рока Ивана Морга, ориентирующегося на панк-рок и британскую новую волну 1977–1979 годов. В музыке периода до 1991 года можно услышать влияние групп The Stranglers, Madness и других.

После 1991 года с моим участием и моим репертуаром сольных альбомов крен произошёл в сторону пост-панка — Depeche Mode, Cure.

Источником традиций, от которого отталкивалась группа были не советские, не российские направления (как, впрочем, и у всех омских групп), а британская новая волна второй половины 70-х.

Более подробно о «Новых Европейцах» — в статье покойного Александра Даркфорса (ещё одной легенды омской сцены).
Как появился Köln? Кто входил в состав и как вы объединились в один коллектив?

— Köln был основан как антитеза «Новым Европейцам» и способ реализовать свой концепт в музыке, опирающийся на Roxy Music и Classix Nouveaux. Группа была создана мной в коллаборации с гитаристом Дмитрием Магоновым (экс-«Новые Европейцы») и басистом Евгением Мамичевым в репетиционной студии в подвале ДК «Нефтяник». Впоследствии в неё вошли барабанщик «Новых Европейцев» Александр Лукин и клавишник Андрей «Манзарек».

У вас в описании говорится, что вы тогда ориентировались на британскую музыку. Почему именно на неё? Чем она вам нравилась на тот момент? Может быть, повлияли какие-то конкретные артисты?

— Иваном Моргом в середине 80-х годов была создана своеобразная академия новой волны, через которую прошёл в том числе и Егор Летов. Основа академии — аналитический подход к изучению стилей и аранжировок. Базой для изучения служила виниловая коллекция Морга, насчитывавшая до 200 пластинок (вот тебе и «железный занавес»!) лидеров разных стилей нью-вейва — от панк-рока до новой романтики.

Британские группы с начала 70-х, рождающие новые стилистические революции, были безусловными лидерами в музыке и законодателями музыкальных стилей (в тот период мы, к сожалению, не знали краут-роковые команды) вплоть до начала 80-х годов + нью-йоркский панк-рок 70-х. Они опирались на возрождение модернистской культуры Европы конца XIX века и стилистически и концептуально были нам близки. Мы ощущали себя частью этой культуры — отсюда и название группы New Europeans (вторая композиция с альбома группы Ultravox Vienna). С них, в принципе, и началось всё в музыке в дальнейшем.

У артистов была вся музыкальная энциклопедия Ira Robbins New Music. Основные стили — панк-рок, моды (второе поколение), новые романтики.
Совсем недавно вы написали, что группа Bauhaus для вас стала одним из самых сильных вдохновений в музыкальном творчестве. Как она повлияла на вас?

— Каждому этапу человеческой жизни созвучна разная музыка. В тот период времени, когда в жизни случился целый ряд катастроф, музыка Bauhaus оказалась наиболее созвучной — отсюда появился цикл альбомов — «Орфей» и De Profundis. Нового состава группы «Кёльн» (русское название равнозначно русскому языку в песнях). Чистый пост-панк. Сегодня, когда моя виниловая коллекция полностью собрана, — в ней есть все виниловые пластинки Bauhaus, включая их сторонние проекты и сольные альбомы — это звуковая дорожка моей жизни. Приходится констатировать, что я всё-таки больше пост-панкер нежели новый романтик.

Проект прекратил своё существования в марте 1995 года. Из-за чего?

— Музыканты энергетически выдохлись. От высокой степени накала. Плюс у всех было внутреннее ощущение, что мы делаем музыку № 1 в городе, а на различных фестивалях максимум третье место. Когнитивный диссонанс. Всегда говорил, что мы играем элитарную музыку. И разные места ни о чём не говорят. Поэтому, почувствовав, что не сегодня-завтра «лавочка закроется», успел довести группу до записи трёх композиций, входивших в репетиционный материал. Так сказать, дефицит явного успеха.
Переход с английского языка на русский связан с этими событиями?

— Пение по-английски началось с группы «Новые Европейцы», когда мы делали альбом на экспорт и отправляли потом по различным английским студиям грамзаписи. Это, конечно, было чрезмерно самонадеянно и смешно, поскольку мой базовый немецкий — представляю, как это слушалось аутентичным англичанином. Но таково было «партийное» задание группы и мне пришлось самому писать для альбома Invasion английские тексты.

Какие ещё отличия Köln от «Кёльна»?

— Язык.

Состав (из первого состава двое уехали в Канаду) — Григорий Никуленко выступил продюсером нового проекта группы и нового состава. Состав был студийный. По целому ряду причин выступления стали невозможны.

Русские тексты — здесь роль Андрея Бухарина, мнение которого работать с русским языком стало, наверное, ключевым.

Köln был целиком порывистым проектом, а в «Кёльне» мне было уже что сказать с учётом самого разного опыта.
По опросу «Омской правды» в 1996 году Köln занял шестое место среди рок-исполнителей, популярных у молодёжи. В те времена это было большим достижением? Сильная была конкуренция на локальной сцене?

— Уже то, что нишевая элитарная группа попала в результаты опроса, неплохо. Но музыканты, внутренне убеждённые, что мы творим гениальное искусство, были оскорблены такой оценкой — и в конечном итоге несоответствие внешних и внутренних оценок привело к распаду группы.

Как развивался уже «Кёльн»? Как обновился состав?

— Благодаря продюсеру начального состава «Кёльн» Григорию Никуленко изменился звук кардинально. Он привлёк на бас Пашу Слатина, который привнёс в мою электронику гранж, и в результате такого синтеза получился вкусный звук, который потом отметил и Андрей Бухарин (ведущий российский музыкальный критик). Первый период «Кёльн» был связан с составом, сформированным вокруг меня Григорием Никуленко. Павел Слатин особенно свой гранжевый вкус привнёс в следующие альбомы после триумфального «Нового алфавита» — «Орфей» и De Profundis. После этих альбомов я прекратил работу с этим составом группы, сконцентрировавшись на индивидуальной работе, так что проект стал по сути сольным. С прошлого года работаю совместно с Фёдором Лавровым (Федей Бегемотом — посмотрите про него в «Википедии»). Он выступил продюсером и саунд-продюсером нового альбома «Настоящая жизнь», который выходит в свет в начале октября этого года. Такая форма работы сегодня мне представляется оптимальной — я пишу все партии инструментов и текста. Фёдор сводит всё это, что-то добавляет и выпускает как готовый продукт.
Вы в музыке уже больше 30 лет. Не устали от неё? Были ли моменты выгорания и творческого кризиса? И почему не забросили до сих пор это дело?

— На протяжении всего времени я почти никогда не производил одинаковой музыки. Это было поле постоянных экспериментов — в 2000 году песенка в стиле танцевальной электроники попала в чарт-лист сайта английской фирмы грамзаписи Pork Recordings, три года назад песенка моего международного проекта Sibertronic попала в ротацию лондонской радиостанции Radio de Luxe. Я полистилистичный автор и для меня увлекательно постоянно экспериментировать с различными музыкальными стилями. В моём персональном паблике это отражено как нельзя наглядно.

Расскажете про Sibertronic? Что это за проект? Как и зачем его организовали?

— Проект организован в 2018 году Юрием Куприяновым и Денисом Портновым для работы на западном музыкальном рынке. После проб с омской англоязычной вокалисткой в качестве проекта On Repeat проект на протяжении года сотрудничал с англичанкой русского происхождения, вокалисткой Ann Wolfberry и записал две композиции.

Почему именно он ориентирован на международную аудиторию? Как идут успехи?

— Проект закрыт по причине начала СВО. Он продолжил западную ориентацию музыкальных проектов Дениса Портнова (Denis Drannic). Композитором выступил Юрий Куприянов, продюсером и аранжировщиком Денис Портнов.

На каком-то форуме прочитал, что с 2011-го по настоящее время «Кёльн» эволюционировала от синти-рока до пост-панка, хотя сам, прослушав ваши песни, этого изменения не заметил. Это так?

— Мне кажется, это всё игра словами. Электронный пост-панк можно также позиционировать как синти-рок. Если вы окунётесь в книгу Саймона Рейнольдса «Всё порви, начни сначала» про пост-панк, то, оказывается, что его границы очень широки — это действительно музыка после панка на основе панка, но с большим количеством стилистических вариаций. Поэтому если самому себе давать стилистическое определение тому, что я сейчас делаю, то это пост-панк в трактовке Саймона Рейнольдса.

Я послушал ваши как ваши первые треки, так и те, которые вышли в этом году — и понял, что спустя почти 30 лет сохранилась та же первоначальная атмосфера в звуке. Как так получилось?

— Принципиально мы не меняемся. Есть два типа музыкантов — одни выражают свое мировоззрение, миросозерцание, миронастроение, вторые пытаются подстраиваться под настроения публики. Последнее произошло и с новыми романтиками. Они очень хотели нравиться и в итоге потеряли себя, свою уникальность. Меня никогда не интересовали деньги, слава. Хотелось только достичь той планки, которую установили мои музыкальные кумиры. Поэтому все разные проекты — это, по сути, было только выражение самого себя. Кстати, послушайте мой Sibertronic — англоязычный аналог с британской певицей моего русского ипохондрического солипсического мироощущения.
Ваш голос тоже за это время по звучанию не «постарел». Или я ошибаюсь?

— Лучше стал петь с годами. Помню, мы выступали в ДК «Рубин» со сборными командами из Британии, Австралии. После выступления было стыдно за дикую лажу в вокале. Но вот недавно забавно было набрести в интернете на авторский разбор — умеют ли петь известные исполнители, и на протяжении минут двадцати автор обращал внимание, что Летов не умеет петь, поскольку не попадает в ноты. Но послушайте французских шансонье — у них главное интонация. А то вот Марк Алмонд в конце 80-х научился петь в ноты и в итоге потерял оригинальную авторскую интонацию — панковскую — на полтона не попадал. А из-за такой мелочи слушалось не прилизано.

Если сравнивать мой голос того времени и сейчас — тогда был грубее. Сейчас более пластичен, лучше стал им управлять с точки зрения передачи интонаций. Хотя совершенству нет предела.

И что для вас самих значит ваше творчество?

— Творчество выше меня. В тот момент, когда я говорю «всё, хватит», появляется муза и пинает в зад различными обстоятельствами — типа «вставай, подонок, раз уж я дала тебе способности, будь любезен, их воплощай». Этими обстоятельствами могут быть различные случайные обстоятельства. Вот как в прошлом году на меня вышла Елена Вишня (жена Алексея Вишни) и фактически мотивировала меня начать работу над новым альбомом, а потом и Фёдора «подогнала».

Вообще, творчество — это дар, который дан лично. Здесь снова соглашусь с Летовым насчёт колодца, по которому тебе дают нужные слова, рифмы, образы. А потом этот небесный колодец вдруг на неопределённое время закрывается. Здесь сразу приходят кадры из фильма Жана Кокто «Орфей» — Орфей в автомобиле, ловящий фразы из радиоприемника — «Стакан воды несёт свет миру».

The Art Over Gold никогда не соглашался продавать какие-то свои произведения. Неоднократные заманивания денежной славой отклонял. Здесь мне близка позиция Летова. Искусство и шоу-бизнес противоположны.
У «Кёльна» (и Köln) около 150 композиций — по крайней мере такое число указано в группе ВК. Причём все они не просто про красивый звук, но и про сильный текст — откуда вы брали темы и черпали вдохновение? Это рефлексия на ваш собственный жизненный опыт и эмоции или что-то другое?

— Темы подкидывает жизнь, разговоры с умными людьми, литература. Самой сильной стороной омского рока конца 80-х был интеллектуализм. Все — и Летов, и Клаксон, и Масон были книжниками. При всей провинциальности города люди первого омского рок-клуба были оригинальными философскими мыслителями, выражающими в песнях свои глубокие мысли. И этим Омск отличался от Питера, Москвы, Екатеринбурга, какого-то Новосибирска.

Летов — латиноамериканская литература.
Клаксон — литература средних веков, медиевистика.
Морг — философская литература XX века. И т. д.

Мы пишем тексты как результат наших внутренних диалогов с Платоном и Аристотелем, Уайльдом и Мишелем Уэльбеком. Мы все в какой-то мере, как и нью-йоркские панки, наследники проклятых (с ударением на первый слог) поэтов (французские поэты второй половины XIX века).

Гастроли, туры, аншлаги — это всё было? Расскажите про жизнь группы на сцене перед слушателями?

— Самым фантастичным, помню, было выступление в составе «Новых Европейцев» на стадионе в городе Славгороде в статусе хедлайнера. Ночь. Дождь вырубил электричество. Полный стадион народа. Гитары, клавишные не работают. И, по-моему, весь концерт отыграли мы с барабанщиком Сашей Лукиным. Я без микрофона фактически кричал, и он на барабанах. Потом нам сказали, что мы сыграли классный голландский панк-рок.

Или в Большеречье мы отыгрывали материал второго англоязычного экспортного альбома. Праздник района. Девушки в кокошниках с пизанскими башнями блинов на тарелках, холодное пиво в канистрах. После двух стаканов холодного пива на сцене после третьей композиции голос сел и начал петь петухом. Местные полезли бить наши охреневшие морды за то, что пели не на родном языке. И тут пошёл проливной, в буквальном смысле слова, тропический дождь, положивший конец избиению музыкантов.
Много сердец и городов покорили?

— На презентации альбома Dark in The Night «Новых Европейцев» в ДК «Молодёжный» (ныне театр «Арлекин») девушки вешались гроздьями. Это, наверное, был единственный случай, когда и меня коснулась музыкальная мания. Концерт был культовым. Слушатели сидели в проходах, потому что все билеты были раскуплены. Это исключение только подтверждает правило — мы всегда играли музыку не отечественного разлива — и, скорее, больше для одиноких брутальных мужчин нежели для гёрлз. Хотя помню, как по идеологическому заказу Морга «мы должны играть песни для девочек» — написал песни для второго альбома «Новых Европейцев» — «Танцуй со мной вокруг огня», «Твоё сердце в ночи», «Я ощущаю свет, льющийся с высоты». И это был единственный раз, когда фактически изменил себе, что стало основной причиной ухода из группы «Новые Европейцы» — вместо песен для девочек больше всё-таки по душе были песни для одиноких брутальных мужиков.

Может, были какие-то серьёзные достижения? Я не про фиты с какой-нибудь Metallica, а про личные, которыми вы гордитесь.

— Я автор трёх федеральных книг по экономике. Две из них не знают аналогов на территории СНГ и выпущены федеральным издательством «Юрайт» (специализируется на учебной литературе для вузов от Владивостока до Калининграда). До сих пор регулярно получаю авторские отчисления. Это результат шестилетней научной работы по теме.

Про отдельные музыкальные успехи на Западе уже отвечал.

Есть интересные бизнес-проекты, аналогов которым также не знаю, в частности, «Все бизнес ответы» — это оригинальный консалтинговый сайт по бизнесу (вот видео-описание).

Книга поэзии и отдельных песен «Стеариновые сумерки» (вышла в свет в 2011 году), на мой взгляд и взгляд ряда авторитетных для меня людей, к примеру, Леонида Бурлакова (продюсера групп «Мумий Тролль», «Братьев Гримм» и певицы «Земфира») — выдающаяся работа. Отражает экспериментальный подход к поэзии. Здесь вы почувствуете влияния зарубежных и некоторых советских поэтов. Есть даже раздел переводов с немецкого. В следующем году хочу дополнить и переиздать. Она, кстати, с иллюстрациями известного омского художника Вячеслава Рыбакова.

Несколько стихотворений из этого сборника вы найдёте в конце статьи.

Интересный факт — Леонид Бурлаков после прочтения моего сборника предложил работу текстовиком для англоязычных артистов, поющим рыбу англоязычную. Я отказался, потому что могу только делать тексты на свою музыку. То есть на то, что реально меня трогает.

— Без ложной скромности — сейчас.

Какая у вашей музыки аудитория? Менялась ли она за десятилетия? Сейчас вас слушают только «старички» или новое поколение тоже?

— Никогда не писал музыку для возраста. Ну это как Платон — для кого он? Помню, я в 20 лет им зачитывался. Хотя философы по стереотипу для возрастных. Для мыслящих. А такие, мне кажется, есть в разных поколениях. Но не для тех, кто любит «Ла-ла-ла-ла-ла».

Что из себя представляет нынешний «Кёльн»?

— Я и Фёдор Лавров как саунд-продюсер и просто продюсер. Хотелось бы, конечно, поработать с музыкантами своего уровня, чтобы возник эффект Моррисона Common Baby Light My Fire. Но таких музыкантов, к сожалению, не вижу. Здесь, наверное, как раз такой Фёдор Лавров (Бегемот).

Этот род деятельности приносил и приносит деньги? Или приходилось и приходится вкладываться в него из сторонних источников?

— Деньги? Никогда. Муза запретила мне их брать за музыку под страхом смертной казни. Против музы не попрёшь.

Вы состояли в омском рок-клубе. Что это было за объединение? Чем занималось? Какой вес оно имело?

— Да, вроде бы после очередного прослушивания в учебной аудитории второго корпуса универа меня кто-то куда-то принимал. Но, по сути, не нужно быть нумерованным артистом, чтобы писать и играть. Так и здесь. Рок-клуб был объединением концептуальных, наиконцептуальнейших омских музыкантов, которые сами себе всё доказали и не нуждались в каком-либо подтверждении своих талантов.

Впервые с ним я столкнулся в Питере на Грибоедова в рок-клубе, куда зашёл на гребне популярности питерского рока, и человек, читавший «Аполлинера» Юлии Хартвиг (как оказалось, это был Анатолий Гуницкий — поэт, автор текстов к альбому группы «Аквариум» — «Треугольник»), спросил: «Ты из Омска? Передавай привет Масону». Я говорю: «Передам». А сам: «Кто это такой Масон?». И только в Омске Джеф мне сказал, что это председатель омского рок-клуба. Первый. Вторым был Серёжа Попков.

Ну, вот представьте себе масштаб людей омского рок-клуба конца 80-х. Масон — заочно учится психоанализу якобы в каком-то американском университете. Женя Лищенко в совершенстве знает медиевистику (историю Средних веков), читает Метьюрина, разные готические романы. Про Летова и его увлечение латиноамериканской литературой сегодня, наверное, даже ленивый знает. Саша Морг — ректор (естественно некоронованный) омской академии новой волны, своеобразного ордена музыкальных меченосцев, через который прошли десятки адептов — кстати, учитель Летова по стилям и направлениям. Серёжа Сергеев — полиграфист, основной поставщик музыки Его Императорского Двора Клаксон И Компания. И т. д.

Группы «Пик-Клаксон», «Новые Европейцы», «Курт и Контрас», «ДСП» (панк-группа с поющим ударником!), «ГРИГ», «Кризисное отделение» и тому подобное. Сегодня, когда музыканты только лишь музицирующие, рокеры того периода были сопоставимы по своей многогранности и энциклопедичности с британскими музыкантами 70-х, для которых музыка стала лишь формой выражения их мировоззрения, полученного в арт-колледжах. Сегодня, к сожалению, традиция прервалась.
Вы были знакомы с Летовым? Как относитесь к его творчеству? Вроде у вас даже есть кавер-версии на «Гражданскую оборону».

— С Летовым единственный раз виделся на похоронах Клаксона. Пытался завести в курилке с ним разговор, но он только молчал и кивал. Вот так и пообщались.

Не поклонник. «Клаксоны» мне нравятся на порядок больше. Это, на мой взгляд, самая омская группа — и мелодичнее, и позитивнее, и, честно сказать, умнее, и тоньше.

Кавер-версиями Летова занялся из каверзы его фразы «пластмассовый мир победил». Так как синтезаторная музыка — это «пластмассовый мир», стало интересно попробовать переработать Летова под стандарты «пластмассового» синтезаторного мира. В общем, мне эксперимент понравился.

А если честно, то Летов меня коробил постоянно своей эстетикой, пока я не послушал три последних его альбома — на мой взгляд, самое сильное, что он сделал. Особенно «Реанимацию» и «Зачем снятся сны» считаю самыми сильными работами на русском языке. Это пример, когда художник, старея, развивается и мудреет. Очень жаль, что оказалось невозможным увидеть продолжение этой его эволюции. Но тут, наверное, прав Дугин — о том, что у каждого есть цикл исчерпанной темпоральности. И якобы он свою темпоральность этими последними своими работами полностью исчерпал. И то же самое, кстати, касается Жени Клаксона. А вот Бэбик пошёл дальше и, кстати, тоже, выпустив альбом с «Клаксон Гам», исчерпал свою темпоральность и нас покинул.

Где же конец моей темпоральности? Неужели с последним альбомом трилогии «Настоящая жизнь», который выходит в октябре? А трилогия такова:

1. «Кровь, любовь и рок-н-ролл»;
2. «Трансцедентальный пассажир»;
3. «Настоящая жизнь».

Посмотрим, посмотрим.

Сергей Синицын выпустил книгу «Простуженный проспект» — о группе «Пик-Клаксон». Читали её или, может, даже участвовали в создании?

— Читал. Синицын — подвижник омского рока. Всё, что он делает, заслуживает огромного уважения.

Как изменилась с 80-90-х локальная музыкальная тусовка в Омске? Что стало по-другому?

— Как говорил мой покойный отец: «Всё, что не делается, всё к худшему». По-моему это относится к музыкальной тусовке Омска после 80-90-х. Музыканты перестали быть повелителями бесконечности.

Когда было лучше?

— Вторая половина 80-х — первая половина 90-х. Кто это время застал, тот поймёт по принципу Sapienti sat.
Какие коллективы можете выделить из Омска — как современные, так «долгожителей» и ушедшие со сцены? Кого слушаете, что нравится?

— На русском ничего не слушаю, кроме двух последних альбомов «Гражданской обороны», «Объект насмешек» — «Телетеррор», «Звуки Му» — «Крым», кое-что выборочно из раннего «Аквариума». В виде исключения — весь неподражаемый «Пик-Клаксон», с которым вообще ничего невозможно сравнить.

Как вы относитесь к современной музыке?

— Её нет. От слова совсем. Она закончилась где-то между 2000 и 2001 годом. Последние всхлипы. По той же самой причине, что и наступил конец первому омскому рок-клубу:

1. Тип «казаться» или «нравиться» стал доминировать над типом «быть». Начиная с расцвета эпохи MTV до современных «инстаграм-мулек».
2. Отказ от мировоззрения и традиции привёл к вырождению искусства вообще и музыки в частности. Ну это как после кроманьонского человека приходит неандерталец и использует книги тысячелетней истории белой расы вместо туалетной бумаги.

Что ждёт ваш жанр в будущем?

— No Future For You — Sex Pistols

Какие у вас планы?

— Начать заниматься гончарным искусством — чашку для кофе и тарелку под суп уже сделал. Гончарный круг — увлекательное занятие.

***
Луна заблудилась в высоких деревьях.
Мы ищем на птичьих ее опереньях,
На волнах реки, на туманных озерах,
Среди камышей, в гнездах птиц, в лисьих норах.

Прожектор косой вьется лунной дорожки.
По следу Луны мчатся дикие кошки.
И вспышками искр, как Луны вестовые,
Нам шлют светлячки от Луны позывные.

А небо враждебно, а небо безмолвно,
Как будто оно перед нами виновно
За то, что венец равнодушья надело,
За то, что беглянку Луну проглядело.

И ты, как Луна, от меня потерялась,
Так близко была, растворилась, распалась.
И как не искал я тебя на тропинке,
Следы находил я твои и пылинки.

И вот я не знаю, опять я не знаю,
Тебя где искать и найти мне, родная.
Но, может быть, утром, открыв занавески,
Прочту в синем небе твои эсэмэски.

***
Этой ночью туманы громоздят баррикады.
Рикошетом в жесть крыш ветры рвут канонады,
И чахоточный месяц от бутылки абсента
Глухо воет волчонком с своего постамента.

Неба черную тушь шлейфом рыжего цвета
Реактивным мотором разрезают кометы.
Звезды дико хохочут, тени бьются в окне.
А Вы думали сон Ваш прошел в тишине?

***
К картине Питера Блюме
«Вечный город»

На фоне гор я шел сквозь вечный город
С улыбкою больного человека.
Пиджак на мне был мят, рукав распорот,
Сидел и плакал на земле калека.
Соски богинь, торчащие наружу
Из свалки древностей
(что им — былой закон),
На площади свалили прямо в лужу
На растерзанье реющих ворон.
Плясал народ, свободу торжествуя,
И каждый связывал ее с своей мечтой.
Один — с возможностью наесться,
не рискуя своею головой.
Другой мечтал «свободно» наживаться,
Создав доходной биржевой картель.
И уж могли «свободно» сторговаться
Любви рабыни, выйдя на панель.
Зверело небо огненной утробой,
С рассвета оплавляя птицам крылья.
Смеялся мне в лицо зеленолобый
Урод, отплясывающий сегидилью.
На мраморных обломках бывший нищий,
Зажав меж ног тарелку молока,
Жевал деснами, улыбаясь пище,
Которую толкала в рот рука.
Над красным кирпичом разбитого палаццо
Свивал венки неприхотливый мирт.
Между развалин пьяная Die Katze
Разлившийся лакала спирт.
Все было невпопад, и все перемешалось,
И на гондоле Старая везла
Туда, где Арка Триумфальная вздымалась,
Кривые зеркала.

***
Когда-нибудь и мы все станем тленом
И вырастем деревьями в лесу,
И будем вспоминать о жизни бренной
Подобно обездомевшему псу.

И ворошить минувшее былое,
И сознавать с мгновеньем каждым вновь,
Что все прошло — и доброе, и злое,
И боль, и наслажденье, и любовь.

Но подожди, пока с тобой мы живы,
И сердце страстное в груди горит.
Вот мчится жизни конь —
хватай его за гриву!
И россыпь звезд лови из-под его копыт!

Автор: Веревкин Ростислав

Читайте также:

• От репетиций в подвале ДК до фестиваля с Metallica: история калачинской группы Nytt Land
• Нет в Омске, наверное, ни одного бара, в котором бы мы не выступали: группа «Нечто противоположное всему этому»
• Это ресурс, один из любимых языков общения, удовольствие, учитель, дверь в детство, иногда скорая помощь: группа «Моя дорогая»
• Вдохновляет всё вокруг — люди, проблемы, победы, поражения, любые мимолётные фразы, взгляд, звук: группа The Street Monkeys
• За то, что хотел дать аппаратуру Летову, меня уволили с работы. Интервью с исследователем омского рока Сергеем Синицыным
• Музыка из тетриса и мужик орёт: панк-группа «шумные и угрожающие выходки»
• Вокальное братство, орден рыцарей, свободные художники от музыки — омский ансамбль «Проект П»
• Сама себе филармония, музей, ресторан и бордель: участники омской группы «Птица Кто»
• Работа и хобби: полицейский и музыкант Ильяс Бтикеев

Фото: Юрий Куприянов