«Мы чувствуем, что делаем этот театр для города и вместе с городом»— Ярослав Максименко о ЦСД Омск

Дата публикации: 17.02.2022

 Художественного руководителя ЦСД Омск Ярослава Максименко многие знают как актёра, 10 лет он отдал ТОП-театру. Там же он начал ставить спектакли как режиссёр и отучился в Щукинском театральном институте. А несколько лет назад он был в команде людей которые открыли новый омский частный театр, Центр Современной Драматургии Омск. В новом здании ЦСД мы поговорили с Ярославом о том, какой самый главный ресурс, который помог им с единомышленниками создать свой театр, какая роль ему больше по душе, о грантах и помощи неравнодушных людей, и о нестандартных спектаклях.

Давайте начнем с самого начала – с детства. С чего в вашей жизни начался театр?.

Получается, тут есть несколько воспоминаний, которые как-то у меня оформляются в более-менее цельную картинку. Началось все с того, что папа с мамой, услышав, как я читаю наизусть «У Лукоморья дуб зеленый», сказали, что это ерунда и так делать нельзя. Если ты читаешь стихи, то читай, пожалуйста, хорошо: с чувством, с толком, с расстановкой. Это было, наверное, раз. Потом на Новый год в первом классе мне очень захотелось примерить на себя роль Бэтмена, поэтому для этого пришлось написать пьесу и поставить ее с друзьями

Вы написали пьесу в первом классе?

Получается так: по структуре это была пьеса, но я считал, что это сценарий. То есть там были какие-то реплики, был какой-то сюжет нехитрый, но базирующийся на комиксах и мультфильмах. Когда я в следующем году захотел сделать что-то еще такое же, уже никто не согласился работать. Вторая история была какая-то провальная. Но потом, в пятом классе, наверное, была театральная студия при школе. Один спектакль только там был выпущен, но дважды, по-русски и по-английски. Ну а дальше начались всякие конкурсы чтецов. Потом учительница из школы привела меня участвовать в новогодней ёлке, потому что там вышла эпопея про Гарри Поттера, им нужен был мальчик, который будет это все дело играть.

А потом, вопреки воле родителей, вы поступаете в университет на актерский?

Родители говорят: «Учись на нормальную профессию, второе высшее будешь получать какое хочешь, первое у тебя должно быть нормальное». Вот я сходил посмотрел, что там есть и говорю: «Мам, давай тогда я буду психологом». Сейчас это модное направление, и ты понимаешь, что сейчас психолог гораздо более востребованная специальность, например, нежели юрист. А тогда это было: «Кто это? Что это? Зачем?» Мама схватилась за голову руками. Ввели единый госэкзамен же в тот год. И это было свинство с их стороны, конечно, вынести на ЕГЭ в формате теста все те предметы которые испокон веков сдавались по-другому. Где я был силен, я вдруг стал точно так же слаб, как в математике, но чуть-чуть получше. Поэтому у меня был не очень высокий балл по обществознанию. По ранжированию у меня была психология, юриспруденция, что-то третье еще очень странное. И только потом был актёрский. 

И я туда не поступил. У нас было всего два бюджетных места на актерский. И эти два места уже точно было понятно, кому достанутся, потому что были люди со льготами, которые автоматически должны были поступить на бюджет. Их там было даже больше двух, и поэтому борьба основная была там. У нас всех был примерно одинаковый проходной балл. И ещё мастер нас не смотрел. Смотрела кафедра, собранная с других мастеров и просто приглашённых артистов. Самого мастера курса, который нас набирал, не было вообще в городе в этот день. Они не смогли подождать, и два тура у нас были в один день. Видимо, они там экономили на всем, как могли. Причем то, что будет второй тур прямо здесь и сейчас, мы узнали после того, как сделали первый. Во втором туре надо что-то петь, танцевать. Я в костюме, туфлях, без всякой подготовки. Ну, в общем, это был мрак. 

В результате меня отобрали, потому что Александр Гончарук и Натела Олеговна Полежаева для театра набирали целевой курс. Просто получилось так, что некоторые ребята действительно поступили самостоятельно, и остались целевые места, которые начали предлагать парням.  

Я читала в одном вашем интервью, что Александр Гончарук вам позвонил и позвал вас в театр к себе. А если он вас не видел, то как он вас позвал?. 

Просто по фамилии, что вот, есть парни, они поступали в этом году. Вот есть их контакт. 

Как вам вообще уровень образования в актерской сфере в Омске? 

Очень низкий. Здесь нет ресурса для этого никакого. Банально нечем платить людям, и все, что здесь делается хорошего, делается только на энтузиазме страждущих людей. Вот, например, сейчас набирают Олег Теплоухов с Русланом Шапориным курс (об их актёрских курсах вы можете прочесть здесь), и они понимают, что нужно дать ребятам, и где-то изыскивают пути, как это сделать, где-то за свои деньги, где-то как-то ещё. Я не представляю, как им это удаётся, но понятно, что кроме них, никто не будет этим заниматься.

Вы, по сути, учились благодаря тому, что вы играли у Гончарука? 

Ну да, но там была своя очень своеобразная методика обучения. Нам повезло в том плане, что потом на пути, когда мы уже выпустились, у нас не было ощущения, что мы выпустились. Мы как работали все вместе в студии, так и работаем. У нас такой процесс обучения, он как бы не остановился, и, наверное, в этом был ещё один подарок судьбы и победа. Потом приходили другие люди, а мы готовы учиться дальше. Приезжают новые режиссеры с новым видением театра, и мы готовы это воспринимать. У нас нет никаких доктрин, с которыми мы не согласны. 

Получается, Гончарук сыграл большую роль в вашей жизни. Вы благодаря ему, по сути, попали в театральную сферу, но и сложные какие-то были моменты. 

Мы очень плохо расстались потом. Сейчас мы знаем о друг друге, что мы существуем. 

10 лет вы отдали ТОП-театру. Какие вообще воспоминания о том периоде?. 

Восхитительные, конечно, это же молодость. «Театр — это место, где можно восхитительно провести молодость»,— как говорила Фаина Раневская. И это действительно так. То есть, представляете, нас было там в среднем 20 человек. Мы почти 24 часа 7 дней в неделю занимались тем, чем горели очень сильно. Мы ради этого были готовы многое терпеть и прощать: и мастерам, и себе, и друг другу. Естественно, это было восхитительно в том плане, что мы все были в ударе под одной идеей, и мы друг в друге эту идею культивировали и поддерживали. И просто нам нравилось друг с другом общаться. Потом, когда театр был реорганизован, он уже стал больше походить на театральную структуру. Но в нём остался этот дух семейности. Мы прямо чувствовали, что мы друг для друга не друзья, мы больше на семью похожи. Но туда уже входили профессиональные отношения, потому что все равно весь штат увеличивался. Это был период, когда к нам приезжали много разных режиссеров, и каждый со своим видением. 

Тогда Игорь Григурко был худруком. С ним у вас какие отношения?

С Игорем хорошие. Вот мы недавно с ним виделись.

Я читала в каком-то интервью, что он первый говорил вам, что вы можете стать режиссером. 

Да, это первым сказал Игорь, потому что когда он приехал ставить еще с нами спектакль  «Ловец грёз», никто не думал, что он останется в Омске надолго. Мы думали, что он просто как приглашенный специалист помогает выпускать свой спектакль, как режиссер. И ему иногда мешала наша студийная «движуха». Мы постоянно что-то придумывали и предлагали. У него другой театр. Мы предлагаем в одну сторону, а Игорь идёт в другую. Я очень часто обижался на репетиции, я замолкал, мол, ну и все, ладно, тогда придумывайте без меня спектакль. Это я сейчас понимаю, какая механика тогда происходила, но тогда это невозможно было понять. И Игорь мне все время на это говорил: «Я знаю, что у тебя режиссёрские мозги, но это не та эстетика, вообще не то». В результате, спустя еще некоторое время, я перестал обижаться. Закончилось все тем, что он сказал пробовать поставить что-нибудь. Он помог мне с первым материалом, сказал, что есть хорошая пьеса — адаптация Мориса Метерлинка «Синей птицы», сделанная Ольгой Подольской. Мне очень нравилась эта пьеса еще с момента, когда первый раз с ней познакомился, пока мы учились. Получилось так: мы решили, что мы будем ставить спектакль. Для него, естественно, понадобилось визуальное оформление, нужен был художник. Игорь посоветовал свою знакомую из Санкт-Петербурга — Софью Теремнову, чтобы она поехала и помогла мне оформить. Мы сначала онлайн связались, поняли, что мы друг друга понимаем, у нас получится хорошая работа. Она приехала в Омск, и уже пока она была здесь, рассказала о том, что училась в Щукинском театральном институте заочно, и что заочное образование — это нормально, и это может быть, если ты работаешь в театре. Тогда я решил поступать в «Щуку» . Получается, что в театре поставил три спектакля. Это все были детские истории: вторая родилась на лаборатории, «Иван царевич и серый волк» по пьесе Светланы Баженовой, и третья, тоже по её пьесе, «Эмиль Большая голова». 

А что за лаборатория?

— Её собирал тогда Павел Руднев, они планировали проводить её в другом театре, но там что-то не сложилось, тогда Игорь Григурко написал им, что можем принять их в Омске, и они приехали. Нас было четверо молодых режиссёров, и мы делали эскизы по детским спектаклям. Тема лаборатории была «Новые истории детям». 

Как вообще учиться на творческой специальности заочно?

— Если у тебя есть практика театральная, то можно. На заочное изначально людей без опыта не берут. Не берут людей, никак не прикреплённых к театру, потому что это не имеет смысла. Грубо говоря, это курсы повышения квалификации. Ты приезжаешь и месяц или два, сколько длится сессия, ты без выходных просто потребляешь знания, при этом выполняя практические задания, работая в группе. 

Перейдем к ЦСД. В 2017-м вы уходите всем составом практически из ТОП-театра, и на свой страх и риск организуете свой собственный театр абсолютно на ровном месте.

Мы исповедовали такую религию и до сих пор в неё верим, что театр делается людьми. Люди — это главное, что у вас должно быть в театре. Если есть труппа, есть идея, которая в этой труппе циркулирует, то все остальное приложится. Мы уже 14 лет работаем вместе на сцене, естественно, нам не хотелось расставаться. Мы хотели этим же коллективом продолжить работу. Мы создавали наш театр вместе. Светлана Баженова стала худруком, Зара Демидова — исполнительным директором, я — главным режиссёром, худруком я стал позже, когда Светлана ушла. Ещё Мария Миллер и Ксения Шестакова были задействованы на административных должностях. Плюс с нами были артисты Владимир Кин, Полина Кремлёва, Дмитрий Исаенко, Антон Булавков, Наталия Запивохина, Даша Березовская, Аня Солдатова. Это изначальный ЦСД Омск.

Нам, конечно, было страшно. У нас большинство ребят было иногородних, то есть им нужно было снимать жильё. Только мы ушли из театра, ребятам перестали оплачивать квартиры. Поэтому мы не знали, сколько мы денег сможем сразу зарабатывать, сможем ли вообще мы это делать, и если там у нас было какое-то худо-бедно жильё, то мы не считали себя вправе заставлять остальных людей так же рисковать. Если они сами были готовы на это, то это было их дело. Поэтому мы сказали: «Ребята, ну если вы хотите, пробуйте другие театры, хотя бы в городе останетесь, закрепитесь где-то. А потом уже мы будем с вами как-то понимать, как будем выстраивать жизнь дальше». Ну и некоторый ребята ушли в ТЮЗ и Пятый театр.

То есть они закрепились за другими театрами, но при этом могли играть и у вас?

Да, конечно. И вообще первый проект ЦСД Омск «Стрелять надо в голову» мы выпускали, когда это была сборная солянка. Там было 9 мужских ролей. У нас играли парни из всех театров. Изначально первый наш проект был почти антрепризный, когда люди собираются конкретно под проект из разных театров, работают без оплачиваемых репетиций, только за гонорар от будущих когда-нибудь спектаклей. 

Вы недавно переехали в новое помещение (бывший клуб «Атлантида» - прим. ред., о том как ЦСД перебирался в новое помещение можно прочесть здесь). Удалось ли здесь реализовать то, что было задумано или что-то еще в планах? 

— Мы чуть-чуть сделали это помещение менее похожим на ангар и гараж, но оно все же на него похоже. Космические усилия требуются. 

Ну, просто мне кажется, что очень сложно ночной клуб переделать под театр. 

— Если у вас есть деньги — ничего сложного, от вас тогда вообще ничего не зависит. Вы ставите подпись под проектом, уезжаете на дачу, возвращаетесь через год — у вас театр. А если у вас нет денег, то вот такой путь вас ждет. 

Кто помогает?

— Все помогают с первого дня создания. Мы чувствуем, что мы делаем этот театр для города и вместе с городом. Это не только наша инициатива. Есть люди, которым это необходимо так же, как нам. Нас все время кто-то поддерживает, иногда какими-то невероятными «выходками», иногда какими-то очень простыми: у нас все костюмы собраны из того, что нам принесли люди или какой-то театр, например. Иногда проводят ревизию, избавляются от всего. Люди знают, что скорее всего это понадобится нам, и отдают.

Но ещё вы гранты выигрывали несколько раз, несколько пьес вы поставили на грант. 

— «Бесы», «Алладин», «Русалочка»,  «Буря». Но это разовые вспышки, грант дается под очень конкретный проект, и ты не можешь потратить грант ни на что другое. Поэтому мы сейчас пишем гранты именно на создание театральной среды. Сейчас наш манифест, который мы буквально недавно переформировали, звучит так, что мы хотим создавать творческую среду, которая станет центром притяжения для людей. Неважно, вы зритель и приходите сюда за одной задачей, или вы музыкальный коллектив, который приходит сюда с целью корпоративной работы. 

Я как раз хотела спросить: во многих интервью вы говорите о лаборатории, о том, что хотели бы видеть своеобразный Дом актёра здесь, не просто театр. 

— Эти фразы как бы близки по смыслу к тому, что мы говорим, но это немножко не так. Мы не хотим становиться Домом актёра. Дом актёра — это несколько другая структура. Мы иногда берем на себя эту функцию, которую, как нам бы казалось, он должен исполнять. То есть, например, проект «Драма баттл» является, без преувеличения, самым успешным проектом в городе. Знакомство артистов друг с другом на площадке, и потом их знакомство просто как людей, творческих единиц. Это такой хороший актёрский клуб творческих людей. Лучше в городе сейчас этого никто не делает. Да и после этого можно сесть, что-то обсудить. У нас есть общий опыт, мы можем поговорить, можем познакомиться, у нас есть уже семьи, которые образовались благодаря этому. Люди просто настолько органично друг к другу подходят, что у нас было ощущение, что они дружили до того, просто мы их узнали порознь. Сначала узнали одного, потом другого. А потом как-то выяснилось, что нет, люди познакомились именно здесь. Миссия ЦСД Омск — объединять и вдохновлять людей через создание доступной творческой среды. Мы рассматриваем театр как место притяжения для каждого.

У вас еще хорошая практика — после каждого спектакля — обсуждение. 

— Это восхитительно, я считаю. Изначально возникла некая необходимость, а потом переросла в движение и визитную карточку. На мой взгляд это одна из главных вещей, которые мы делаем. Мы позволяем людям задавать вопросы, просто структурировать собственные ощущения. С одной стороны это делается иногда для того, чтобы, например, расшифровать что-то. Если мы берем неизвестную пьесу, «только что из принтера», как мы говорим, иногда она может быть где-то непонятной. То есть автор может быть молодой, он может еще только искать свой стиль, ответы на свои какие-то вопросы, и после этого спектакля не исключено, что вы можете остаться в неком подвешенном состоянии. И в этом случае обсуждение помогает структурировать и подводит под общий знаменатель ваши ощущения. Причем не обязательно, чтобы вы говорили в этот момент. Вы можете просто присутствовать, сами у себя в голове два плюс два складывать. В принципе мы создаем новый театр, мы создаем новое движение, и это потом уже  объяснили умные люди, что мы делаем абсолютно правильно. Мы создавали себе комьюнити зрителя и прямо насильно оставляя и повергая в свою религию. Это люди, которые умеют мыслить. Это люди, которым нравится структурировать собственные ощущения, им нравится об этом рассказывать. Все в один голос говорят: «Какой у вас потрясающий зритель. Мы такого нигде не видели, чтобы люди разговаривали после спектакля». Когда я не задаю постановочной группе вопросов из разряда «Почему у вас вот эта песня здесь играет?», я задаю вопросы о собственных ощущениях. Я с собой сейчас в диалоге, и для того, чтобы мой диалог с собой состоялся более полно, ответьте пожалуйста мне на такой вопрос. Это снаружи иногда почти не отличается, но разница огромная. 

Расскажите про ваш фестиваль «Ещё один» (о нём мы писали здесь). Вы его в прошлом году первый раз проводили – первый фестиваль независимых театров. С целью популяризации именно независимых театров в Омске? 

— Со стороны может показаться что именно так, но на самом деле мы просто приглашали братьев по духу к себе, чтобы понять, что мы не одни такие, что проблемы, с которыми мы сталкиваемся, не уникальны, что вообще есть опыт существования разного рода частного театра на протяжении, например, 20 лет. Плюс такого нигде нет. Плюс есть те театры, которые мы приглашали, мы их знали или мы знали про них из надежных источников. Театр не ездит с гастролями, они никогда не приедут в Омск, если мы их не пригласим, а на это стоит посмотреть. У нас был очень крутой лайн-ап. Те театры, которые приезжали, это мэтры, это монстры частных театров. Иногда это отправная точка целых огромных движений. Это было как минимум интересно, потому что они были очень разные, их интересно было сравнивать. Мы надеемся повторить фестиваль в этом году.

Интересно узнать про ваши спектакли-сюрпризы, когда люди приходят и на входе не платят, платят на выходе. 

— Идея спектакля-сюрприза принадлежит Заре Демидовой. Опять-таки, всё растет из фестиваля. После того, как мы провели независимый фестиваль, нас пригласили на ряд других фестивалей независимых театров просто как гостей, чтобы мы могли посмотреть. Может быть, кого-то себе ещё в гости пригласить. За что им большое спасибо. Я ездил в Новосибирск, а вот наша заведующая труппой ездила в Петербург. Там она увидела коллектив, он называется, по-моему, «Плохой театр», и у них так всегда. Они не продают билеты на свои спектакли. Люди приходят к ним и на выходе оставляют столько денег, сколько посчитают нужным. И спустя пять лет работы у них эта касса превышает кассу и реально проданных билетов. Нам показалось это очень интересным. Плюс мы знаем, что есть такая вещь: мы присутствуем в интернете, у нас там есть группа лояльных подписчиков, которые следят за новостями, что-то комментируют. Но среди них очень часто встречается такая история: люди могут четыре года быть подписаны, быть даже достаточно активными подписчиками, потреблять все наши новости, но ни разу у нас не быть. То есть зрителем они еще ни разу не становились. И для них это тоже такой прецедент, мол: «Я все время как будто искал шанс, когда бы мне пойти в ЦСД, а тут говорят, можно бесплатно сходить. О, ну, наверное, я этого и ждал». И в принципе мы понимали, что февраль — месяц по продажам очень слабый. Скорее всего мы не сможем продать полные залы, мы сможем продать половину в лучшем случае. И мы подумали, что мы в этом плане финансово ничем не рискуем. Допустим, каждый второй человек ничего не заплатит, а каждый третий заплатит больше, потому что ему ему понравилось и было хорошо. И мы в среднем получим столько же денег, сколько бы мы получили, играя просто репертуарный спектакль по билетам. Вот еще одна  история такая, что мы давно хотели попытаться сыграть такой импровизационный спектакль, когда у нас нет вообще ничего, кроме предложений из зала, и мы играем действительно спектакль, который разворачивается по законам театра. То есть мы уже пять лет занимаемся различной театральной импровизацей, пластической, драматической, в основном это были все юмористические опыты. «Драма баттл» – это короткие скетчи, у нас есть вечер длинной импровизации «Гарольд», когда мы играем более цельную историю. НО они получаются более кинематографичные по своему восприятию. Но хотелось уже сыграть такой спектакль. И мы подумали, что если мы ничем не рискуем, люди ничем не рискуют, то почему бы и нет. Зал выдает название спектакля, мы все вместе придумываем. Мы иногда его корректируем, потому что некоторые названия не будят фантазию вообще никак. Надо как-то чтобы было интересно или хотя бы по крайней мере понятно. Поэтому мы название перебираем вместе с людьми и потом играем собственно то название, которое было решено. Например «Завтрак у озера» решили, все. Вы сейчас будете смотреть спектакль называется «Завтрак у озера».Поехали! и так час-два.

Донатят люди?

— Да, примерно столько же сколько мы получили бы за билеты.

У вас сейчас два иммерсивных спектакля в репертуаре: оба в фотостудиях. Почему именно там, и как рождаются идеи спектакля? 

— Давно хотелось попробовать этот жанр, но иммерсивный театр требует очень досконального воссоздания среды. А это, соответственно, требует больших финансовых затрат. Грубо говоря, декорация для такого спектакля даже при условии, что у нас есть некое помещение для этого, требует очень больших вложений. Поэтому эта идея витала, но мы не знали, как вообще к ней подступиться. А здесь мы просто познакомились с девушками, которые открыли две фотостудии: «Камера обскура» и «Синий бархат». Пространство сделано с любовью, пространство сделано с каким-то очень интересным чувством вкуса. Оно при этом еще отдает каким-то сюрреализмом, потому что это фотостудия. Этот угол такой, здесь повернул голову чуть правее, уже всё совсем по-другому. Но тем не менее все в общей эстетике, и это очень удивительным нам показалось. И они сами выступили с инициативой, сказали, что хотят, чтобы в их пространстве происходило что-то творческое. Мы предложили поставить у них спектакль при условии, что это будет не разовая акция, а мы будем его там играть столько раз в месяц, на сколько билеты продадим. Прибыль предложили делить. Ну и мы поставили у них спектакли. Сначала «Комнату гения» в «Камере обскура» (о ней мы писали здесь).

 

Сценарий написали вы с Зарой Демидовой?

— Я сел и прописал цепь событий, отдал их Заре и она написала диалоги. Спектакль «Комната гения» на сегодняшний день один из самых эстетически законченных наших проектов. Потом мы написали «Синий бархат» Они очень разные по эстетическому оформлению и по механике.  

Плюс вы еще в мафию играете. 

— Да, это тоже случайно получилось. Когда была пандемия, Заре пришла в голову идея, почему бы нам не устроить тренинг для артистов. Как раз оказалось, что у наших друзей есть база под Краснояркой, которую они только-только открывают, и она для нас недорогая. И как-то всё сложилось, что мы  собрали артистов, всех желающих и поехали туда как в такой «тренировочный лагерь»: зарядка, занятия, потом обед, купания, потом опять занятия, потом ужин. И это было настолько круто. Мы занимались, мы прокачивали какие-то свои навыки, мы общались, знакомились. Мы так съездили два раза и подумали, почему бы не взять с собой зрителя, потому что у них сцена стоит прямо на улице. Вы приезжаете, тусуетесь вместе с нами, мы купаемся, загораем, потом собираемся вечером, например, на общие мероприятия, смотрим что-то на сцене. И там один раз на третий день, когда мы уже устали импровизировать, мы уже и тренинги делали, и всё на свете, придумали время настольных игр. И мы разделились на большие группы, я тогда подумал: «Давайте в мафию тогда с людьми поиграем просто». И мы начали играть с ними так, как мы обычно играем. То есть мы играли в мафию всегда вот так: я плел какую-то некую историю, мы что-то создавали. И всех это так поразило. Мы сыграли так раз, потом на другом выезде мы сыграли ещё раз, просто потому что люди попросили. И когда мы ехали со второго выезда обратно, я говорю Свете Баженовой (на тот момент художественный руководитель ЦСД Омск — прим. ред.): «Слушай, если есть такой запрос, давайте сделаем такой проект, пусть люди приходят к нам и играют». Мы прикинули примерно чего это будет стоить нам, как мы это сделаем, назначили цену билетов и поняли, что, в принципе, наверное, найдутся желающие. И сейчас мы этот проект уже в третий раз переделали. Сейчас он уже тоже носит на себе печать  театра, то есть погружение такое более длинное. До игры есть некая преамбула, но по механике это точно так же.

У вас есть актёрские курсы, расскажите про них.

— Это именно интенсивные курсы, не школа. Курсы для тех, кто профессионально театром и искусством не занимается, в основном приходят именно такие люди. Люди, которым в жизни не хватает какого-то творчество, которым интересно узнать театр ещё и изнутри. Мы даём какие-то дисциплины изначально на совсем базовом уровне. Потом, если кто-то желает продолжить, мы собираем группы, с которыми погружаемся чуть глубже. Занятие ведут артисты ЦСД, я, Зара, Антон Булавков, Полина Кремлёва. У каждого своя дисциплина. В этом месяце проводим ещё эксперимент по набору детской школы. Пока это маленькая тестовая группа, там 5 ребятишек. 

В конце мы делаем какое-то отчётное мероприятие, на которое ученики могут пригласить своих друзей и родственников. Это такой творческий вечер, где они выступают как артисты а мы помогаем это режиссировать.

Когда вас спрашивают, какую роль вы хотели бы сыграть, вы говорите о роли режиссёра. То есть я не хочу играть, я хочу ставить. Тем не менее вы играете, что вас заставляет?

Производственная необходимость. У нас шесть человек, иногда просто приходится это делать. Ну вот, например, если случается какой-то форс-мажор и мне нужно срочно кого-то заменить. Артист всецело отдается своей задаче и проживает ее или выполняет какую-то определенную функцию. Но в любом случае его главная базовая черта, без которой артист невозможен, это вера в предлагаемые обстоятельства. Режиссёр в предлагаемые обстоятельства не верит. Он умело может очень сильно обманывать, потому что он знает, как это должно выглядеть со стороны. Он прекрасно понимает, как вы на него смотрите. Но если вы человек театром искушённый, вы сразу это выкупите. Вы увидите, что вот этот человек по сторонам смотрит, вот это режиссёр.

Чем-нибудь, кроме театра остается время заниматься?

Как-то так сложилось, что, наверное, ничем особо больше пока не интересно заниматься, кроме театра. Большинство увлечений я могу в театре выразить, подтянуть, как-то изучить и привести с собой на работу. Или это какие-то невероятные идеи, для которых, наоборот, требуется больше ресурсов. Например, сейчас мы хотим снять кино. Мы хотим снять короткометражный фильм. Это та идея, которая нами владеет, и мы сейчас как-то выискиваем, понимаем, что это, как в городе Омске это можно сделать. Желательно ещё не за большие деньги. А пока что это взаимоисключающие вещи. 

Ну, естественно, в выходной день мы обычно с сыном. То есть какие-то семейные дела, куда ты погружаешься. Надо к бабуле съездить, давно не ездили, или просто с женой дома валяться на диване и ничего не делать вообще. Одно время мы еще пробовали читать книги вместе, очень такой забавный эксперимент. Можно обсуждать тут же какие-то прочитанные вещи. 

 Что такое для вас счастье?

Когда ты на своем месте. Когда ты органичная часть этой вселенной, которая совпала с ней пазлами, и всё. Всегда это видно — человек на своем месте. Не можешь представить его в другом. То есть счастье — это какое-то для меня не спокойное состояние, а наоборот, состояние возбужденное, но в правильном месте, в правильной пропорции. 

 

Расписание спектаклей ЦСД Омск можно узнать на их странице ВКонтакте.

 

                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                   Анна Воробьёва

 

  

Поделиться:
Поддержи проект

Через интернет

Банковской картой или другими способами онлайн

Через банк

Распечатать квитанцию и оплатить в любом банке

  1. Сумма
  2. Контакты
  3. Оплата
Сумма
Тип пожертвования

Ежемесячное пожертвование списывается с банковской карты.
В любой момент вы можете его отключить в личном кабинете на сайте.

Сумма пожертвования
Способ оплаты

Почему нужно поддерживать «Трамплин»
Все платежи осуществляются через Альфа-банк

Скачайте и распечатайте квитанцию, заполнте необходимые поля и оплатите ее в любом банке

Пожертвование осуществляется на условиях публичной оферты

распечатать квитанцию
Появилась идея для новости? Поделись ею!

Нажимая кнопку "Отправить", Вы соглашаетесь с Политикой конфиденциальности сайта.