Поэт Пётр Драверт: вечные темы глазами учёного

Стихи звезды Аграрного университета и Краеведческого музея – «строителя», учёного и художника

---

Пётр Драверт принадлежит к уникальному типу универсального человека. Подобно Леонарду да Винчи или Михаилу Ломоносову, он состоялся и как учёный, и как тонко чувствующий художник. Я постараюсь кратко охарактеризовать его личность и чуть подробнее — его творчество.

Он занимался наукой, исследовал метеориты, читал лекции. Я расскажу о его жизни в форме перечня занятных фактов. Так, словно готовлю тезисы на научную конференцию: чётко, по делу. И потом перейдём к его стихам: редким и интересным.

Омич не по происхождению, но по убеждению

Пётр Людовикович был революционером в опасные времена: тогда, когда за это ещё отправляли в ссылку, когда воля царя ещё была непоколебимой. Впервые его выслали ещё в 1901 году, когда Драверту было 22 года. Затем в 1906: тогда он был в статусе осуждённого до 1912 года. Но и эта его биография не помешала в 1931 году заподозрить его в контрреволюционной деятельности. Тогда Драверта арестовали и чуть не лишили дальнейшей возможности жить и работать, но всё обошлось.

По остроумному замечанию краеведа Алексея Сорокина, в Омске Драверт «материализовался»: нет известий, как именно судьба занесла его в наш город. Произошло это в 1918 году, когда учёному и поэту было 39 лет. В Омске он прожил ещё 27 лет, до самой своей смерти. По сути, здесь он провёл половину своей жизни, на редкость зрелую и продуктивную. 

Главная страсть Драверта — метеориты. Это космическое, и потому очень поэтичное увлечение. Но в Омске его огромной заслугой стало изучение полезных ископаемых в военные годы: поставка натурального сырья в наш город была отчасти прекращена, отчасти ограничена. Нужно было срочное замещение строительных материалов и топлива. Драверт был в команде учёных, отвечающих, по сути, за жизнеспособность региона.

В двух хорошо знакомых нам учреждениях: Аграрный университет и Краеведческий музей — особенно чтят память учёного и поэта. Здесь он работал, совершал открытия, менял жизни студентов, выступал со стихами.

Из воспоминаний Гавриила Фёдоровича Дружинина, поэта и писателя: «Он любил повторять, что Омск — его город, который всегда привлекал к себе многих, что здесь побывали в свое время и известный путешественник Гумбольдт, и автор книги «Жизнь животных» Брем, наши исследователи Азии Пржевальский, Козлов и Потанин. Что в Омске родился гениальный Врубель… А в Кадетском корпусе учились Валериан Куйбышев и Чокан Валиханов… Пётр Людовикович мог часами рассказывать вам обо всём этом, как завзятый старожил Омска. И молодым блеском загорались эти глаза, и любовь к жизни и всему живому была в них». 

«Шумными овациями встретили студенты… Драверта, который читал на вечере свои стихи. Порывистые движения, высоко поднятая голова с непокорными волосами, блестящие глаза, мудрое лукавство губ, оттеняемое небольшой кудрявой бородкой, весь в каком-то устремлении, словно в полете – необычайный, особенный… Своеобразное, оригинальное чтение стихов: четкое произношение – артикуляция звука, как будто излишне резко, подчеркнуто быстро летящие слова создавали особую музыку. Читал стихи Пётр Людовикович на столе. Эта манера… была обычной для поэта», — Иванов Венедикт Константинович, поэт, учёный-метеоролог, климатолог Сибири.

Пётр Людовикович застал долгожданный День победы, однако умер в конце 1945 года. Панихида проходила в морозный воскресный день 16 декабря в минералогическом кабинете музея. Среди полок с образцами минералов и горных пород установлен гроб, окружённый живыми цветами и сосновыми ветками.

О чём его стихи?

Темы у Драверта в целом предсказуемые, но взгляд на них — особенный. Речь в его стихах идёт о жизни — конечной и бесконечной, о природе, о любви. Но это всегда монолог учёного и путешественника, человека, чья мысль всегда устремлена куда-то далеко, на поиски открытий и новых истин. Начнём с простого и короткого стихотворения, наполненного восторгом и нежностью по отношению сразу ко всей планете:

Хорошо под солнцем огнеликим,
Где поёт, танцуя, каждый атом;
Где весна, идя путём великим,
Напоила воздух ароматом!..
Хорошо в глубинности пещерной,
Где — в броню кристальную одеты —
Спят во тьме холодной и неверной
Кости древней матери-планеты!...

Довольно популярное стихотворение Петра Людовиковича — «Ты думаешь – в море упала она…» о звезде наполнено яркой образностью, но прежде всего я вижу в нём вполне ломоносовский мотив — эстетику научного процесса. Здесь о космосе, об атмосфере и о газе, но финал — всё-таки всеохватный, философский: 

Пусть будет недолог твой жизненный путь,
Но можешь и ты лучезарно сверкнуть,
Оставив живущим волнующий след, –
Строитель, художник, ученый, поэт. 

В другом сонете находится месту яркому эпитету «аметистовый» (кто-то у нас ведь ещё занимался полезными ископаемыми!), а звезда Денеб становится буквально прообразом романтического голубого цветка — символа идеального недостижимого мира: 

Бледный мир обнимает немая печаль:
Светлый бог утонул в аметистовом море.
Угасают вечерние тихие зори.
Облаков легкокрылых дробится вуаль.

Слышен шепот теней в нарастающем хоре,
Уносящийся в зыбкую, влажную даль.
А со мною опять неотходное горе,
И опять мне кого-то незримого жаль...

В бархатистых пространствах холодного неба,
Среди тысяч светил, безучастных ко мне,
Выделяю я взором в чужой глубине
Возникающий луч голубого Денеба.

И к нему устремляется яркой стрелой
Мой тоскующий дух от пустыни земной.

Любовная лирика его — игривая и несколько экзотичная. Да, именно два этих слова приходят на ум. Игривая — потому что всё время балансирует между явной симпатией и жёстким отказом, между истинным и ложным желанием быть рядом с любимой. В этих текстах есть некоторая интрига: кто кого? Вот, например, стихотворение «Четыре»: 

Одна мне сказала так ясно и четко,
Прощаясь надолго со мной:
«Я вас не забуду – и жду самородка
С верховьев Реки Золотой».

Другая, желая в дороге успехов,
Держа мою руку в своей,
Напомнила, чтобы кедровых орехов
Привез я на праздники ей.

А третья, волнуясь неотданной силой,
В глазах обещанье тая,
Шепнула: «Скорей возвращайся, мой милый,
И буду я только твоя...»

Я встретил четвертую...
Россыпь хрустела. Брусника меж кедров цвела...
Она ничего от меня не хотела,
Но самой желанной была.

Экзотической его любовная лирика становится из-за упоминания в ней малых народов: якутов, тунгусов. Соответствующая образность у этих текстов: юрты, чумы, олени. Здесь ярким примеров послужат стихотворения «Самоедская девушка», «Из якутских мотивов». 

Есть интересное и мелодичное стихотворение о малых народах, но не о любви — «Танец тунгусов», вот его финал:

...До корня примята ногами трава.
Туманятся взоры; болит голова;
Уставший кольцо покидает.
Но в тесном сплетении дружеских рук
Смыкается снова танцующих круг.
И хор не смолкает.

Мокры эттербезы от капель росы.
Но все еще в пляске идут тунгусы
Навстречу заре красноватой;
И предки их вместе с живыми поют,
Найдя в заколдованном кругу приют:
— Эхекай-охокай!

Связь живых и мёртвых не единожды упоминается в текстах Драверта. В целом его бодрая, яркая поэзия перемежается и с более мрачными мотивами. Пожалуй, два самых любимых моих текста у Драверта как раз такие: в них тёмные тона и драматизм выходят на первый план. Посмотрим на стихотворение «Забытые могилы»: 

В стране отдалённой, угрюмой, затерянной
Я помню кладбище унылое, бедное.
Над ним опрокинулось скорбное, бледное,
Холодное небо окраины северной...

Там жёлтые сосны, морозом разбитые,
Бугры незаметные, могилы бескрестные,
Где рядом лежат — никому не известные —
Изгнанники юга, чужими зарытые.

Их трупы не тлеют со дня погребения,
В промёрзлых слоях неизменно сохранные;
И мнится, что будут лежать они, странные,
Пока не займётся заря Обновления.

Тогда, успокоясь за родину милую,
Для счастья потомками их возрождённую,
Сольются с землёю они охлаждённою,
Навек примирясь со своею могилою.

Оно написано в Якутске в 1909 году. Драверт отбывает ссылку и встречается с другими такими же обречёнными на гонение. Многие из них заболевают и умирают, так и не увидев лучшие времена, за которые боролись. Стихотворение это печальное, мрачное, но лирический герой тайно верит в зарю Обновления и в то, что его браться по духу успокоятся с её приходом. 

Представлю в сокращённом виде последнее стихотворение «В горелом лесу»: 

В невинной синеве открыта глубь небес.
Но серая земля влечёт мой взор склонённый.
Я еду по тайге, пожаром опалённой,
И страшен мне в дыму погибший лес.

Обуглены тела поверженных стволов,
Скелеты чёрных рук на высохших лесинах.
Бугры кочарника в болотистых низинах,
Как жуткие ряды отрубленных голов.

<...>

Медлительно идёт мой осторожный конь,
Пытливо трогая некованным копытом
Дорогу жёсткую под пеплом полувзрытым,
Где жадно припадал метавшийся огонь...

Давно ли здесь глухарь влюблённый токовал?
Давно ли здесь на ключ извилистой тропою,
Ходил по вечерам росистым к водопою
С подругой робкою внимательный марал?

И рысь пушистая, зрачками глаз блестя,
Бесшумно двигалась к намеченной засаде;
И заяц замирал в полуночной прохладе,
И филин тосковал и плакал, как дитя...

<...>

Беспомощность человека, зверя и природы перед беспощадной стихией. Сердце замирает от таких стихов, становится больно и тяжело на душе. Стихотворение, увы, не теряет своей актуальности и в наш век. 

«Строитель, художник, учёный, поэт»

Текст получился немаленький, но какая личность, такой и масштаб разговора о ней. Прогуляйтесь по парку Аграрного университета и вспомните о большом человеке, искренне любившем наш город. 

Стихи Драверта трудно найти в сети, но поделюсь вами ссылками на два его казанских дореволюционных издания: вот первый сборник, вот второй. Приятного чтения!

Автор: Екатерина Овчинникова

Читайте также:

• Алексей Ачаир: кадет, поэт, музыкант, эмигрант
• Дети, Иртыш, старость: вспоминаем стихи Тимофея Белозёрова
• «Непонятая песня» короля писателей: Антон Сорокин
• «Билет в детство»: Омск Роберта Рождественского

Источники

Основной источник фото: архив Омской библиотеки им. А.С. Пушкина
Фото в кабинете
Сканы страниц из сборника