Мы продолжаем рубрику «Будущее рядом», в которой разговариваем с омскими учёными о науке, будущем и технологиях. На этот раз нашим гостем стал Руслан Симанчёв — доктор физико-математических наук, декан факультета математики и информационных технологий ОмГУ.

Вам будет интересно прочесть наше интервью с предпринимателем Дмитрием Поминовым и классные подборки об учёных-гуманитариях, технарях и естественниках.  А если вы подпишитесь на наш телеграм-канал, то найдете ещё больше интересных материалов.

Время прочтения ≈ 10 минут

Руслан Симанчёв

Руслан Юрьевич, как так вышло, что вы начали заниматься наукой?

— За всё то хорошее, что во мне есть, я обязан своему классному руководителю, Эльвире Павловне (кстати, у Трамплина есть проект «Учитель — я», в котором мы говорим с классными омскими школьными педагогами. — Прим. редакции). Она в свое время сказала: «Математический факультет – это твое». Почему она так решила, я не знаю. Хотя она преподавала физику, но отправила меня на математику. Она писала и пишет стихи, познакомила меня с поэзией и бардами-классиками: Окуджавой, Высоцким, Клячкиным, Егоровым, Кукиным и Никитиным. 

«С годами у меня всё чаще возникает ощущение, что не мы выбираем вид деятельности и интересы, а скорее интересы выбирают нас. Уже по той простой причине, что невозможно выбрать то, чего ты не знаешь. Выбор происходит из того, что тебе хоть как-то известно, знакомо и понятно. И самое главное — что у тебя хоть как-то получается. А вот почему получается и почему не получается  – это уже следующий вопрос. Это скорее вопрос к среде»

Так сложилось, что математика выбрала меня. Я попал в университет, хотя этого могло не произойти. Там у меня начало всё получаться. По распределению я попал в Омский комплексный отдел вычислительного центра Сибирского отделения Академии наук СССР. У меня было два пути. Либо идти туда и заниматься дискретной математикой, либо уезжать в Новосибирский Академгородок и заниматься геометрией. Дискретная математика, которой я и по сей день занимаюсь, мне приглянулась больше, чем геометрия. 

Я думал, что защищу кандидатскую и можно будет сбавить темп, но не получилось. Потом так же думал про докторскую и вновь не вышло. Остается нерешённым ещё огромное количество вопросов и задач, причем не только математического характера, но и организационного в сфере образования и педагогики. 

«И как-то так сложилось, что я никак не могу доделать то, что начал делать, а если начал, то и бросать нельзя. Вот такая логика»

Могли бы вы кратко рассказать, чему была посвящена Ваша кандидатская и докторская?

— Мне повезло, у меня докторская была продолжением кандидатской. Тематика у меня достаточно простая. Я занимаюсь дискретной математикой, если говорить более точно, то дискретной оптимизацией. 

Когда я еще был студентом, к нам как-то приезжал с лекциями Владимир Алексеевич Емеличев, это классик математической науки. Он уже тогда был большой профессор, мы учились по его учебникам. Емеличев до сих пор в том числе занимается  дискретной оптимизацией.

«Владимир Алексеевич нам так говорил на лекции: „Вот что такое оптимизация? Оптимизация — это мини-юбка. Максимум информации при минимуме затрат. А вот дискретная оптимизация эта та же самая мини-юбка, но сшитая из рыболовной сети”. Это профессор говорил, я, если что, не виноват»

Если говорить про оптимизацию более конкретно, то представим, что перед вами очень много объектов, которые можно пересчитать. Каждый объект имеет некоторый вес, причем этот вес не просто приписан каждому из этих объектов, а он тоже является функцией некоторых взаимосвязей между этими объектами. Ваша задача выбрать из этих объектов наилучший и оптимальный с точки зрения того или иного критерия. Например, самый тяжелый или самый лёгкий, смотря какова весовая функция и каков её весовой смысл. 

«В этом смысле дискретная оптимизация — это выбор наилучшего варианта среди элементов дискретного множества» 

Понятно, если в этом множестве три элемента, то вопросов нет. А если их очень много, то в какой-то момент, с точки зрения наших вычислений, бесконечное множество и множество очень большое, по сути, ничем не отличаются. И то, и другое тяжело. И прямой перебор занимает время, сравнимое с тысячелетиями даже при современной технике.

«В этом смысле квантовый компьютер никогда не появится. А если и появится, то сразу появится задача большей размерности»

Одним из наших первых материалов был материал про омскую математическую школу. Скажите, а есть ли она вообще?

— Если рассуждать абстрактно, то математическая школа есть как таковая. Есть разные течения, если брать глобальный уровень. 

«Математика ценна форматом мышления, или способом получения нового знания, вне зависимости, является оно прикладным или нет. В этом смысле математика ощущает себя свободной»

В свое время Лобачевский, Больяй и Гаусс отказались от пятой аксиомы Евклида, гласившей, что на плоскости через точку вне прямой можно провести ровно одну прямую параллельную данной. Из этого получились две другие геометрии (геометрия Лобачевского и геометрия Римана), которые отличаются от той геометрии, которой мы пользуемся в повседневности. 

«Это было просто игрой ума и логики. Они рассмотрели логические следствия, вытекающие из такой постановки»

В 1905 году вышли статьи Альберта Эйнштейна по теории относительности. Оказалось, что математический аппарат, который был нужен для этой теории, уже был построен до этого. Его создавали даже не подозревая, что максимально возможная скорость во Вселенной 300 000 км/с. И Эйнштейн не предполагал, что ему это понадобится.

«Сейчас существует довольно много различных теорий, моделей и математических концепций, которые непонятно зачем нужны и что с ними делать. Судя по всему, они ждут своего Эйнштейна»

Возвращаясь к теме об омской математической школе. Разумеется, она есть. Но для начала надо сказать, что такое школа. На самом деле школа — это человек, способный ставить задачи. У него есть ученики, которые решают эти задачи. Говорить о школе можно лишь в том случае, когда за тобой уже два-три поколения учеников. В этом смысле омская математика пока ещё молода (а вот омская школа этнографии уже есть и про неё у нас есть отдельный материал. — Прим. редакции). 

«Прецеденты уже есть, когда у наших омских математиков появлялись серьёзные ученики. Но я бы пока не стал называть омскую математическую школой с большой буквы «Ш». Но все предпосылки для этого есть»

А какие условия должны быть для становления и развития научной школы? 

— Школы возникают, когда существует научная среда. В этом плане для Омска весьма ценным и важным было появление Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук им. Ленина и развитие ОмГАУ. Его кампус — это целый городок. Там и опытные поля, и общежития, и учебные корпуса. Это заложило начало к появлению в Омске учёных, формированию отношения к этой категории людей. Неважно, биолог он, математик или аграрий. На этой почве появляется педагогический институт, политехнический институт и так далее. Промышленность после войны появилась в Омске, а она требует появления высших учебных заведений. 

«Омск тогда стал достаточно серьёзным научным центром с точки зрения разработок, в том числе инженерных»

В 1974 году открыли ОмГУ и позволили себе готовить математиков, которые очень любят «Группы Ли». Зачем нам нужны кольца, поля, дифференцируемые многообразия? Было непонятно.

«Почему ещё математика зацепилась за Омск? Практически весь математический факультет в то время был укомплектован молодыми выпускниками Новосибирского университета. Университет в Новосибирске был относительно молодой, но туда были бешеные интеллектуальные вливания. До сих пор это крупнейший научный центр в Сибири» 

У нас был средний возраст преподавателей 30-32 года. Они закончили аспирантуру, защитились и приехали к нам в университет. Смогли закрыть практически весь спектр преподаваемых дисциплин. 

«Естественно, глаза горят, молодые преподаватели много пишут, много занимаются наукой, студенты к ним тянутся. У студентов складывается иллюзия, что так надо жить. Моё поколение, возможно, в рамках этой иллюзии до сих пор и существует. Нынешние времена, к сожалению, многую правду прошлых времён превращают в иллюзию. Из-за прагматизма в рамках нынешней системы ценностей стало труднее любить дифференцируемые многообразия»

В 70-80-е годы был расцвет науки. Очень много было серьезных математиков с учениками. Владимир Никанорович Ремесленников, Георгий Петрович Кукин, Александр Александрович Колоколов, Александр Дмитриевич Медных, Валерий Николаевич Берестовский. Эти люди занимались и занимаются математикой. Многие, кто у нас работал, сейчас работают не в России. Например, Александр Васильевич Боровик в Великобритании, Александр Николаевич Гришков в Бразилии, но часто приезжает в Омск и работает в нашем университете. Алексей Григорьевич Мясников работает США.

«Я не говорю, что там работать лучше, чем здесь. Я говорю, что спрос на наших омских математиков мировой, если их приглашают»

Нужно иметь в виду, что в 90-е очень многие уехали из России и из Омска. Может быть, если бы они не уехали, то омская математика была бы гораздо более устойчивой. Уже в нулевых годах и к началу десятых годов стало заметно, и это было следствием  90-х, что у действующих математиков стало меньше учеников. Если те же Владимир Никанорович Ремесленников, Александр Александрович Колоколов, Виталий Анатольевич Романьков в 90-е годы не испытывали острой нужды в учениках, то в начале XXI века людей, которые бы прилипали к нашим математикам, стало радикально меньше.

«Чтобы у тебя получилось мощных 2-3 ученика нужно хотя бы 15-20 учеников. Я подозреваю, что это ситуация типична для многих регионов»

А что скажите про нынешних студентов? 

— Наши студенты на факультете очень головастые, некоторых я бы с удовольствием взял в аспирантуру и в перспективе оставил работать на кафедре, как это было со мной. Я считал, что это здорово, что меня заметили и во мне нуждаются. Нынешним талантам мне нечего предложить. 

«Студентов стало больше, но система ценностей стала меняться. Люди видят траекторию в других местах, в бизнесе, в работе. Если брать нашу математическую сферу, то это в первую очередь информационные технологии»

Человеку 20 лет, он захочет в магистратуру, в 23 его позовут в аспирантуру. Молодой парень вдруг решил жениться, а там стипендия одиннадцать тысяч. Можно, конечно, подрабатывать. На подработке ты получишь 5-10 тысяч, но если ты получишь 50, то забудь про аспирантуру. Не потому, что она плохая, а просто не хватит времени. 

«Наука требует усилий, бессонных ночей, нервов, усталости и отдыха. Это серьезная деятельность, и наукой нельзя заниматься между строк, это просто невозможно»

И ребята уходят в IT. На четвертом курсе наши студенты уже идут подрабатывать в IT-компании, и у них зарплаты в два раза больше, чем у доцентов. Это большая проблема для образования и не только Омска. И, естественно, большая проблема с точки зрения развития именно научных школ, математических в первую очередь.

«Не нужно к этому относиться как к потере чего-то, возможно, нужно к этому относиться как к изменению чего-то. А вот в какую сторону изменение – в положительную или отрицательную – сказать сложно, потому что далеко не все можно сравнить по линейной шкале. Оно не лучше и не хуже, оно просто другое. Это как сравнивать красное и солёное. Я боюсь, что мы сейчас находимся в глобальном смысле на этом стыке»

Я с большим беспокойством смотрю на развитие омской математической школы. Мне очень трудно сказать, что будет через 20 лет, если ситуация каким-то качественным образом не будет меняться. Я не знаю, может, и не нужны эти научные школы, может, она и правда не нужна. Возможно, это был формат, уместный лишь для 60-80-х годов. Может, формат меняется и должно что-то новое родиться.

«Многие думают: «Ах, мы бы взяли молодёжь, но не можем никак этих пожилых разогнать!». Не в этом дело. Молодёжь не идёт — вот в чем беда»

Расскажите про проект НОУ «Поиск».

— В 60-е и начало 70-х годов по всей стране началось такое движение, инициаторами которого была научная общественность разных городов, в том числе и Омске. Вузы собирали школьников и после работы, практически бесплатно проводили лекции. 

«У доцентов была зарплата 250 рублей, и им не нужны были деньги. 250 рублей – это много. Например, моя мама работала инженером-технологом и в лучший месяц получала 180 рублей»

В 1968 году преподаватели Политеха решили на базе своего кружка провести детскую конференцию. Конференция — это место, куда ты можешь прийти и поделиться с людьми, которым это не чуждо и интересно, тем, чем ты занимался последний месяц, два, может год и так далее. 

«Там было, может быть, человек 30-40 ребятишек. У них хватило инициативы об этом рассказать, это заметили. И постановлением Омского Горкома партии было учреждено Городское ученическое научное общество. Аббревиатура не очень вкусная, но тем не менее так и было написано»

В 1974 году открылся ОмГУ, появились Георгий Петрович Кукин, Геннадий Шмерельевич Фридман, а с ними и их команда. Это те люди, которые ещё в Академгородке очень много работали со школьниками. Они обслуживали всю Сибирь и делали заочную школу (стоит пояснить, что суть заочной школы в том, что люди по почте сначала получают, а потом отправляют решённые ими задания. — Прим. редакции). Я, кстати, в этой школе учился, будучи школьником. А когда стал студентом, то понял, что люди, которые присылали мне задания и методички теперь читали мне лекции.

С первого дня работы Кукин сказал, что надо собирать школьников в университете раз в неделю, чтобы мы рассказывали им что-нибудь. Лекцию читал кто-нибудь из преподавателей и после этого ещё одну пару вёл кто-то из студентов. О деньгах и речи не было. 

«Решили собирать по четвергам и образовалась Четверговая математическая школа, в некотором роде получился бренд. Школа до сих пор работает» 

Городское ученическое научное общество не могло пойти против такого мощного вливания, носившего академический характер. Этим занимались действующие, реальные учёные, а не методисты. Так и появилось НОУ «Поиск».

«Я не имею ничего против методистов и дворцов пионеров, но согласитесь, когда это действующий учёный, который реально занимается наукой и умеет работать с детьми, и понимает, что у этого ребёнка в голове, то это немного другая ситуация»

Буквально в апреле завершилась 54-я Межрегиональная научно-практическая конференция школьников и учащейся молодежи. Было прочитано более 600 докладов. В России таких конференций нет, одно время Челябинск был близок к нам по возрасту, но сдулся.

Следующим важным шагом стало появление летних школ. С одной стороны, это делалось по некой модели Академгородка. Изначально собирали только физиков, математиков и химиков. Первая смена нашей школы прошла 1978 году и проходит с тех пор каждый год. С 1980 года школа перестала быть математической, а стала комплексной, так как участвовать стали краеведы, биологи и медики.

«Более того, на этой почве появились школьные межпредметные исследования. Например, биологи исследуют ворон, а мы на это наводим разумную статистику. Или какие-то задачи по генетике решаем, там очень серьезная комбинаторика»

В этом году мы также проводим школу, уже 29-го мая вывозим учеников начальных классов на 14-ти дневную смену. На сайте НОУ «Поиск» можете подать заявку (кстати, совсем недавно у нас вышел гид по омским летним школам. — Прим. редакции)

В августе у нас ещё три смены будет. Летний лицей для школьников 5-7-х классов, летняя академия для 8-10-х классов и летняя IT-школа. Принципиально важно, что в IT-школе будет задействован не только университет. Будут разные IT-компании (7bits, Effective и другие). 

Большое количество школьников уезжают поступать в другие города. Хотелось бы узнать Ваше мнение о том, почему так происходит?

— Это ключевая проблема. Я думаю, что она не только Омска касается. И слова «в другие города» я бы всё-таки заменил. Они уезжают в столичные города в первую очередь. Начнём с того, что в принципе сейчас демографическая яма. Я к тому, что студентов стало меньше. С другой стороны, я действительно замечаю, даже по нашему факультету, что средний уровень студентов снижается. Да, есть «устойчивые» ребятишки, хорошие выпускники и спрос на них есть. Но в среднем уровень становится ниже. Сама система ЕГЭ позволяет подавать документы одновременно в пять вузов, конечно, потом придется выбирать. Если у тебя много баллов ЕГЭ, то ты подаешь документы в Москву, Санкт-Петербург, Екатеринбург, Новосибирск. Это все города столичного статуса. С немного иной социально-экономической инфраструктурой, в чём-то быть может даже более привлекательной. Причем привлекательной в первую очередь в контексте перспектив трудоустройства, социальных эффектов, зарплаты в том числе. Может, срабатывает дурацкий принцип «там хорошо, где нас нет», а если это Москва, так вообще здорово. Ребята, у которых 300 баллов, образно говоря, получают бюджетные места, уезжают и не возвращаются. Это следствие социально-экономических перспектив. По крайней мере таковыми они видятся сегодняшним детям. Да, я как человек взрослый и вечно живущий в Омске, не собираюсь никуда уезжать даже если меня будут заманивать пряником. Я понимаю, что через 5-10 лет надо ждать положительных изменений, но я не смогу это объяснить ребенку, как и некоторым взрослым. Математический факультет МГУ действительно серьезное место, но уезжают в столицу по принципу лишь бы уехать. Если бы выпускники оставались здесь и поступили к нам на факультет, а не в полуподвальные вузы, лишь бы в Москве, пусть и на бюджетные места…. Мы бы их лучше научили. 

«Я полагаю, что это болезнь не системы образования, а это болезнь, которую система образования подхватила извне. Родители думают также. И я тоже грешен. У меня дочь закончила школу и поступила в Санкт-Петербургский университет на факультет социологии, там и осталась. Я сейчас сапожник без сапог»

ИМИТ в прошлом году стал ФМИТом, т.е. из института превратился в факультет. Скажите, в чём разница?

— Тут есть два аспекта. Институт предполагает наличие не только образовательных компонентов деятельности, но ещё и каких-то не образовательных. Например, мы стали институтом, когда к нашему факультету был присоединен «Центр-интернет». Он был самостоятельным подразделением, а потом нас собрали в кучу и там появился институт. То есть предполагается наличие лабораторной базы, причём глубокой и серьезной. 

А за год до того, как я стал деканом, у нас «Центр-интернет» отобрали. Мы пытались побороться маленько. То ли деканат не добился, то ли мы все вместе. 

Во-вторых, слово факультет предполагает какую-то классическую окраску. Упор идет именно на образовательные аспекты и науку. А институт он институт, он может быть образовательным учреждением, может быть исследовательским учреждением, учреждением при предприятии. Как подразделение, обеспечивающее научную компоненту деятельности предприятия. Опять же слово «факультет» возвращало каким-то образом нам университетскую окраску. 

«Это чисто эстетический момент, он не несёт каких-то серьезных административных изменений»

Аббревиатура немного ухудшилась. Когда наши студенты слышат слово «ФМИТ», говорят «будь здоров». Но это утрясётся, мы сейчас придумали логотип хороший. Сейчас это все будем раскручивать. Мы даже некоторые новые проекты завязываем. Очень серьезные контакты с IT-компаниями, запускаем новый формат производственной практики. 

«Сейчас мы выделяем для студентов два дня в неделю для прохождения производственной практики. То есть на два дня мы отдадим студентов в фирму, причем не только IT-компаниям. У нас проекты будут айтишного толка, научно-исследовательского толка, инженерного и даже проекты, связанные с образовательными технологиями. Это тоже важно»

 

Текст: Алексей Ремыга.

Фото: Александр Румянцев.

 

Читайте также:

• «Спрашивать математика, почему он стал математиком — это всё равно что спрашивать у шизофреника, почему он заболел»
• От школы к факультету: об истории появления «Четверговой школы» и о современной жизни на «Малом матфаке»
• Геннадий Фридман о Манякине, омских учёных мирового уровня и приезде основателя Google в наш город
• Будущее рядом. Большой спецвыпуск: что выбирать абитуриентам и на какие профессии переучиваться взрослым?
• Омский IT-субботник: от нуля до ста
• Как стать программистом с нуля?
• AIConstructor: как команда учёных из Политеха решила создать проект для передовых разработок в сфере AI и ML и приблизить глобальное будущее в локальное настоящее